Ситуация в Монголии в начале ХХ века складывалась неоднозначно – на ее территории сошлись интересы России, Китая и Японии. Страна фактически находилась в вассальной зависимости от империи Цин. Однако силы набирало национально-освободительное движение, поддерживаемое Российской империей. При непосредственном участии русских военных специалистов была даже сформирована 20-тысячная монгольская армия.

 

Вообще, в первой четверти прошлого века Монголия представляла собой территорию некоего политического хаоса, анархистов и бесчисленных группировок, либо планирующих властные перевороты, либо вынашивающих планы борьбы за независимое национальное монгольское государство. Освободиться монголы желали от китайской армии, от империалистов Японии и от разных белогвардейских армий, в том числе барона Унгера, выбившего в 1921 году из столицы страны Урги (ныне – Улан-Батор) китайцев и мечтавшего восстановить империю Чингисхана.

 

В тот небольшой период власть в стране фактически перешла к этому белому генералу, однако Унгерну, стороннику реставрации монархии, это было не нужно. И на трон великого хана Монголии повторно возвели теократического монарха страны Богдо-гэгэна VIII. Но ненадолго.

 

К тому времени в Урге подпольные антикитайские группы, поддержанные пробольшевистски настроенной частью русской диаспоры и наладившие связь с представителями Советской республики в Иркутске, уже сменили цели своей деятельности. Действительно, силами генерала Унгерна китайцы вскоре были изгнаны, осталось лишить власти монарха и монгольскую знать – эксплуататоров народа. За помощью традиционно обратились в Россию, где недавно успешно свергли своего царя.

Купец Тумур в Иркутске    

 

   В 1920 году под видом купца Тумура руководитель революционного комитета в ургинском подполье Сухэ-Батор с группой товарищей успешно преодолел китайские посты и перешел монголо-российскую границу. Необходимо было договориться о поддержке готовящейся революции и конкретной помощи, в том числе военной.

 

 

Уже в России часть соратников отправилась на запад – в Омск и Москву, к самому Ленину. Другие, в том числе и Сухэ-Батор, остались в Иркутске, чтобы координировать подготовку и вести переговоры по военной и торговой части.

 

В нашем городе монголы жили в гостинице «Амурское подворье» и посещали школу красных командиров на Госпитальной (ныне – ул. Ярослава Гашека). Там Сухэ-Батор обучал красноармейцев владению шашкой, верховой езде и другим подобным вещам. А русские товарищи учили монгольского революционера тактике политических переворотов и агитации.

 

Известно, что Сухэ-Батор нередко бывал в здании бывшего Александро-Мариинского городского училища (ныне – Байкальский университет экономики и права, ул. Ленина, 11), переданном после революции на нужды советских органов, а также в соседнем здании, где сейчас находится детская поликлиника. Там он вместе с писателем Ярославом Гашеком, тогда заведующим интернациональным отделением политотдела 5-й армии, много времени проводили за разработкой программных документов для революционеров Монголии, готовили первый выпуск газеты «Монгольская правда».

 

Но большую часть своего рабочего времени, в том числе участие в Реввоенсовете 5-й армии, Сухэ-Батор в Иркутске проводил в бывшем дворце купчихи Христины Колыгиной, которая сразу после Октябрьской революции эмигрировала. В этом здании (недавнее его название – Дом офицеров) на перекрестке улиц Большой и Московско-Ланинской (ныне – ул. Карла Маркса и Декабрьских событий) в 1920-х годах располагались Дальневосточное отделение Коминтерна, секция наркомата иностранных дел РСФСР и штаб революционной монгольской армии.

НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

 

На третьей губернской конференции большевиков Сибири, созванной в Иркутске в 1920 году, Сухэ-Батору, как руководителю монгольской делегации, дали слово. И он с воодушевлением прочитал телеграмму Ленина с предложением создать массовую партию коммунистов-аратов, как непременное условие победы революции в Монголии.

 

А следующим после съезда сибирских большевиков утром состоялась встреча Сухэ-Батора, представителей наркомата иностранных дел РСФСР и командира красных сибирских партизан Петра Щетинкина. На ней обсуждали вопрос, вроде не связанный с партийным строительством – вовлечение монгольских торговцев в борьбу с китайскими войсками, удерживавшими часть Монголии, и белогвардейскими отрядами, осевшими там же. Причем, на этой встрече советско-монгольскую торговлю рассматривали, как элемент не только внешнеэкономической деятельности, но и как одну из основ объединения всех монголов в единое национальное государство.

 

По мнению Ще­тинкина, без торговли и монгольских купцов объединить монголов под знаменем борьбы за независимость сложно или даже невозможно. Тем более что всю торговлю парализовал белогвардейский генерал Унгерн, с двумя дивизиями находящийся в Монголии.

На кого можно было опираться революционерам в продвижении своих идеалов?

 

В самой Урге находился Богдо-гэгэн, который содержал за государственный счет до десяти тысяч лам – по все стране собирался специальный религиозный налог, и монголы, большей частью весьма религиозные, его платили.

 

Второй крупной политической силой в стране были анархисты всех мастей. Правда, они не имели особого влияния на большинство бедняков Монголии. А коммунистов, которых представлял Сухэ-Батор, насчитывалось не более 600 человек.

 

Проанализировав все эти обстоятельства, Щетинкин предложил проводить политическую борьбу за свержение теократической монархии, опираясь на интересы торгового капитала, страдавшего от нестабильного положения и присутствия в Урге Азиатской армии Унгерна.

 

Очевидцы той встречи не заметили особого понимания такого предложения у самого Сухэ-Батора. Однако возможно не сразу, но он признал идею Щетинкина если не полезной, то заслуживающей внимания.

 

После возвращения Сухэ-Батора в Ургу и назначения его военным министром Временного правительства по всей стране стали открываться конторы потребкооперации по типу российского Центросоюза. Под патронажем тридцатилетнего военного министра они начали заниматься коммерческой деятельностью. Суть этой деятельности сводилась к простой торговле по принципу дешевле купить в Урге, а затем дороже перепродать в России и наоборот.

 

Но все это произошло через год – в июле 1921 года. До этого момента большевики попытались разработать самостоятельную торговую политику, целью которой было достижение политического доминирования в молодой стране.

ЛЕНИН ЗНАЛ ДЕЛО

 

 По одной из версий, первым, кто обратил внимание на то, что Сибирь и Иркутск, в том числе, имеют отрицательное сальдо по товарообороту с Тувой и Монголией, был Ленин. На реплики председателя Реввоенсовета Троцкого, что торговля в эпоху перманентной революции не нужна, Ленин ответил примерно следующее: без торговли мы не удержим ни Туву, ни монголов – у Азии специфическое отношение к революции, и это надо понимать.

 

На слишком быструю перемену во взглядах у монголов по вопросу использования «челночной» коммерции для продвижения революционных идей, есть предположение, повлиял случай, когда монгольских революционеров познакомили с распиской атамана Семенова правительству так называемого «буферного» государства – существовавшей пару лет Дальневосточной республики.

 

«Главнокомандующий всеми вооруженными силами и походный атаман всех казачьих войск российской восточной окраины Ат. Григ. Мих. Семенов предлагает предоставить Буферному Государственному Образованию образовываться вне всякого его участия; он же лично с верными ему частями уходит в Монголию и Маньчжурию, и вся его деятельность в означенных странах должна всецело (оружие, деньги) включительно до вооруженной силы поддерживаться Советской Россией при условии, что эта деятельность будет совпадать с интересами России. Финансирование в пределах до 100. 000. 000 йен в течение 1-го полугода с обязательством вышиба Японии с материка и создание независимой Маньчжурии [и] Кореи. Обязательство свободного проезда в торжественной обстановке поезда атамана и маньчжуро-монгольских делегаций по всем линиям ж.д. в Сибири и в России. Ат. Семенов. 7 авг. Заб., г. Чита. Договор должен быть заключен  в виде военного договора» (орфография и пунктуация оригинала сохранены – авт.).

 

Атаман направил данное письмо-расписку о сотрудничестве в качестве предложения не столько руководству ДВР, сколько Совнаркому РСФСР.

 

Но у этого документа не было продолжения. Безусловно, большевики не желали идти на какой-либо сговор с атаманом, но показать письмо монгольской делегации в качестве примера переговоров с альтернативной силой вполне могли. Косвенно данный факт подтверждают две копии этого документа, снятые в Иркутске и хранящиеся в архивных фондах, имеющих отношение к работе представителей Коминтерна в нашем городе в начале 1920-х годов.

 

Так или иначе, но монгольские коммунисты подтвердили готовность мириться с присутствием посреднического капитала для осуществления коммерческих договоров по заготовкам. Но с тем условием, что будут получать помощь из России.

 

ПО ПРИМЕРУ МОНГОЛЬСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

 

В 1919-1920 годах с целью изучения внешнеторговых перспектив в Монголии работала экспедиция сибирского отделения Центросоюза. Ее глава Иван Майский собрал материал о роли этой страны как рынка, исторически связанного с Сибирью. В 1921 году в Иркутске он издал книгу «Современная Монголия (Отчет Монгольской экспедиции, снаряженной Иркутской конторой Всероссийского Центрального Союза потребительских обществ «Центросоюз»)».

 

В этой книге практически все примеры, касающиеся социальных отношений монголов, свидетельствовали о приоритете «торговых традиций». По мнению Майского, следовало учитывать эту особенность соседей и продолжать политику царского правительства, при котором с 1915 года функционировала так называемая Монгольская экспедиция.

 

Монгольская экспедиция – это крупная государственная организация, занимавшаяся заготовками мяса и других продуктов животноводства для нужд царской армии в годы Первой мировой войны. Как указывают исторические источники, экспедиция производила скупку сырья и скота преимущественно за наличные деньги по твердым ценам и отчасти в обмен на товары. Она стала мощным конкурентом частным предпринимате­лям, действовавшим в Монголии. В 1915 году на заготовки ассигновали 3,4 млн рублей, в 1916 — 20,6 млн, а в 1917 — 32,2 млн рублей.

 

О масштабе деятельности этой организации свидетельствует и такой факт: в 1918 году только для продолжения деятельности по заготовкам мяса правительство Колчака отпустило 40 млн рублей деньгами и 48 тонн серебра. Но, по оценкам Экономического отдела ВЧК, анализировавшего политику Колчака после его разгрома, эти объемы значительно уступали тем, что были при царском правительстве.

 

 СОВМЕСТИВ ТОРГОВЛЮ И ОБОРОНУ СТРАНЫ

 Кстати, Монгольская экспедиция охватывала своей деятельностью не только Монголию, но вела торговые операции и в Маньчжурии, Китае и Австралии. Непосредственное участие в поставках принимал торговый дом «Второв и сыновья» известной иркутской купеческой династии.

 

Заготовки производились главным образом подрядными договорами. И фактически это были, по  выражению наркома внешней торговли РСФСР Красина, «работающие на оборону» комиссионеры, попутно организовывающие кооперативную работу.

 

Леонид Красин и видный советский дипломат Борис Штейн в ряде публикаций (например – Красин Л.Б. Внешторг и внешняя экономическая политика советского государства. Петроград, 1921; Штейн Б.Е. Советская Россия в капиталистическом окружении (торговая политика РСФСР). М., 1921) высказали мысль о том, что советской власти в Сибири надо вернуться к форме деятельности, существовавшей до революции. Нужно предложить комиссионерам-коммерсантам работать на Советы вновь за проценты от сделок по договорам-поставкам между Монголией и Россией.

 

По большому счету это был единственный вопрос, который у советских дипломатов связывался с Сибирью. Ленин высказал по такой ремарке полное неудовлетворение, отметив, что Сибирь тогда была регионом-донором и играла значительную роль во внешней торговле России.

СПЕЦАГЕНТЫ ВЧК во дворце Колыгиной

 

Но недооценивать внешнюю торговлю с Монголией было бы непростительной ошибкой, в связи с чем Майский предложил через сибирские кооперативные организации закупать необходимый товар в обмен на товары промышленного производства.

 

Сложность заключалась в том, что царское правительство приучило монголов к закупкам за серебро, а правительство Колчака и советские органы предлагали вести закупки по принципу товары за товары. Подобный товарообмен не всегда нравился монголам. Но то, что проникновение политических идей через торговлю стало приносить ощутимые плоды, и в Иркутске, и в Москве осознали быстро.

 

Уже в 1922 году из состава Экономического отдела ВЧК были выделены специальные оперативные работники. Их направили в Иркутск, в отдел наркомата иностранных дел, с целью координировать политическую и информационную деятельность в составе кооперативов, ведавших заготовочными закупками в Монголии.

 

В Иркутске эти чекисты разместились не в здании местной ЧК на улице Большой (ныне – ул. Сухэ-Батора, 17а), а в представительстве наркомата иностранных дел и Коминтерна во дворце Колыгиной.

 

Из переписки между чекистами Москвы и Иркутска вскоре становится ясно, что, по их мнению, Иркутск может и должен стать центром торговли Советской России с Монголией, но может охватить и посредническую торговлю с Тувой, ставшей к тому времени независимым государством. Специфика закупочной торговли и конкретно личности коммерсантов занимают большую часть переписки.

 

Во дворце Колыгиной часто проводились переговоры между представителями монгольских торговых организаций и советскими коммерсантами, причем среди них на переговорах каждый раз присутствовали чекисты. Есть основания предполагать, что до момента ликвидации Сибирского края в составе РСФСР, а это 1930-е годы, Иркутск рассматривался как центр продвижения советской политики на Востоке, где торговля был основным инструментом влияния.

Случай с медикаментами

 

 …Однажды, в 1923 году, во время очередных переговоров по заготовкам-закупкам с монгольской стороны прозвучало пожелание приобрести медикаменты специфического назначения. Речь шла о современных лекарствах против сифилиса.

 

Под видом фармацевта, занимавшегося поставками лекарств из-за кордона, монгольскому коммерсанту был представлен сотрудник Экономического отдела ВЧК. После обмена приветствиями мужчины вышли на балкон особняка Колыгиной, где под шум уличной суеты, чекист выяснил, для кого предназначалось это лекарство. Оказалось, для ближайшего окружения теократического монарха Богдо-гэгэна.

 

В круг крупнейших феодалов Монголии внедрили нескольких агентов. Это позволило Кремлю иметь представление о заговорах против формировавшейся в Монголии коммунистической партии. Нити заговоров вели во дворец Богдо-гэгэна.

 

Но публичное выступление против номинального руководителя и религиозного лидера страны было нежелательно. Тогда огласке предали информацию о заражении монарха сифилисом, что сразу же подорвало к нему доверие у монголов.

 

Окончательно власть Богдо-гэгэна была ликвидирована с его естественной смертью – в марте 1924 года. После чего Монголию объявили народной республикой. Тем не менее, еще до 1930 года Кремль настороженно следил за оппозиционными настроениями в этой стране и искал различные варианты сохранения своего присутствия, в том числе и через торговлю.

 

 

 В первой половине 1930-х в результате серий инспирированных политических процессов и начавшейся волны репрессий многие партийные деятели и сотрудники НКВД, задействованные в вопросах экономического развития региона, погибли. Идеи, связанные с каким-либо развитием Сибири, как, например, «Иркутск – центр торгового доминирования», затерялись в ведомственных архивах и перестали продвигаться, что привело к их забвению. Иркутск превратился в провинциальный город.

 

 

В конце 1930-х годов части РККА стали приспосабливать под свои нужды помещения, оборудованные сибирскими кооператорами еще в 1920-х годах для забоя скота и засолки мяса. В основном они находились на границе СССР и Монголии, иногда – на территории самой Монголии, но числились на балансе Иностранного отдела НКВД. Данный факт косвенно свидетельствует: торговля с Монголией носила не только коммерческий, но и политический характер.

 При подготовке статьи использованы материалы и фото из архива автора, редакции, из открытых источников, а также:

 

Статья «Монгольская Народная республика». Советская Сибирская энциклопедия, т. 3, 1932;

 

И.М. Майский. Отчет Монгольской экспедиции, снаряженной Иркутской конторой Всероссийского Центрального Союза потребительских обществ «Центросоюз». Иркутск, 1921;

 

Красин Л.Б. Внешторг и внешняя экономическая политика советского государства. Петроград, 1921;

 

 

Штейн Б.Е. Советская Россия в капиталистическом окружении (торговая политика РСФСР). М., 1921;

 

Архивные фонды Российского государственного исторического архива (филиал Владивосток);

 

Иркипедия.

 

Владимир Титов

"Капиталист", иркутский журнал для предпринимателей № 4 (103) Август - Сентябрь 2018 года

• Число просмотров: 874