Рассказ о тех события можно начать с таежных экспедиций советских ученых, проходивших в наших краях с мая 1932 года по раннюю осень 1936 года. Они проводились разными учреждениями Советского Союза, в основном это были научные изыскания в бассейне озера Байкала. Одним из результатов тех исследований стало обнаружение стоянок и скитов таежных староверов с артефактами прошлого.

 

 

В те годы несколько экспедиций были организованы располагавшимся в Ленинграде гидрологическим институтом с целью изучения геоморфологии Байкала – рельефы берега и дна, размеры, происхождение и т.п. По итогам этих экспедиций одна из их участниц и руководителей исследований – Наталия Думитрашко – написала увлекательную книгу «Среди гор и лесов». Вышла она, правда, уже после Великой Отечественной войны, в 1949 году.

 

Известно, что во время экспедиций ученые случайно забрели в старообрядческие скиты, предназначенные для моления. В них сохранилась вся утварь, но люди отсутствовали.

сеть тайных скитов

Все началось с популярных романов известного ученого-географа и писателя Владимира Обручева, много исследовавшего наш край как до революции, так и позже – при советской власти. Согласно одному из его предположений, не все ушедшие в Сибирь старообрядцы прятались в отдаленных скитах. Часто они жили в городах, как купцы, пряча свои убеждения от посторонних. И при каждой удобной возможности такие староверы наведывались в тайгу, чтобы помолиться в специально замаскированных скитах.

 

Такое предположение подтверждается фактом существования в Сибири Авраамиевой общины, действовавшей на Урале и в районе Тобольска с 1660-х и по 1812 год. Ее основоположники – два старца Авраамий Венгерский и Иванищий Кондинский – сумели сплотить вокруг себя местных крестьян и заставили местные власти считаться с их верой.

 

Дважды – в начале 1710-х и в 1750-е годы – общину разгоняли правительственные войска. Но староверы каждый раз вновь собирались и налаживали сеть тайных скитов, где продолжали сохранять свои книги и иконы. Всего 22 книги и более двух сотен икон.

 

Последний настоятель этой старообрядческой общины Мирон Галанин в конце 1770-х годов благословил своих единомышленников переселяться в Восточную Сибирь, активно заниматься купеческим промыслом, а свою веру, ничем не показывая перед церковными властями, бережно хранить в скитах, которые надо строить в таежных глухоманях.

 

После революции подобные скиты остались нетронутыми, и только случайный путник-исследователь мог их ненароком обнаружить. Видимо, такой случай произошел с Наталией Думитрашко в 1934-м либо в 1936 году. Вероятнее всего, никакой живой души она там не нашла и ограничилась осмотром икон.

 

Время тогда было неспокойное: постоянно шли судебные процессы, колонны репрессированных заполняли сибирские лагеря. И исследовательница решила о той своей находке никому не рассказывать.

 

Однако уже после войны Думитрашко изменила свое мнение, поскольку узнала, что в различных районах тайги обнаруживаются скиты, аналогичные найденным ею. А в них находят не только иконы, но и предметы из золота.

Старообрядцы с мыса Котельниковского

Существование таких скитов на Байкале подтверждается историей мыса  Котельниковского. Он расположен на северо-западном побережье озера, в 80 километрах к югу от Северобайкальска.

 

Сейчас в этом удаленном от цивилизации и живописном месте располагается комфортабельная база отдыха. По суше сюда нет дорог. Мыс известен своими горячими термальными источниками. Бьющий ключ отделен от озера узким галечным валом. Разница температур создает эффект постоянных туманных облаков, что придает мысу таинственную загадочность.

 

Климат здесь суровый: самые крепкие морозы – в феврале – делают место недоступным.

 

Здесь во второй половине XIX века иркутский купец, золотопромышленник и домовладелец Иннокентий Котельников организовал торговую факторию (торгово-заготовительный пункт). Фактория расположилась на месте старинного старообрядческого скита недалеко от реки Куркулы, известной своими прозрачными водопадами. Купец предпочел назвать факторию охотничьей заимкой и более ни о чем не распространялся.

 

Котельников был не самостоятелен в своих коммерческих операциях. Торговлей и организацией факторий для скупки меха соболей занималась вся их большая семья. Купцы предпочитали нераздельное ведение торговых и хозяйственных дел, то есть сообща. Такой факт косвенно подтверждает их старообрядческое происхождение. К примеру, Иннокентий по семейной традиции всю коммерцию вел вместе со своими старшими братьями Николаем и Александром.

А вообще, купеческий клан Котельниковых насчитывал 20 человек. Во главе его стоял дед Иннокентия – Степан Яковлевич Котельников (род. 1768). Раздел семейного имущества и капитала произошел только после его смерти, в 1840-х годах.

ГИМНАЗИСТ НАРИСОВАЛ ТАЙНОЕ

Легенда о благосостоянии Котельниковых рассказывала, что купцы главным образом промышляли золотом и мехом. Но среди купеческих богатств, кроме золота намытого, было и золото, найденное при раскопках могильников.

 

Впервые об этом заговорили, когда у одного из отпрысков купеческой семьи в гимназическом альбоме для рисования обнаружили зарисовки диковинных звериных морд с конских блях. Где он их видел?

 

Один из местных учителей, исполнявший обязанности корректора при главном управлении Восточной Сибири, обратил внимание полиции на сей редкий случай и указал, что аналогичные изделия имеются только в коллекции самого Петра Великого, хранящейся в кунсткамере в Санкт-Петербурге.

 

Это известие привлекло внимание генерал-губернатора Муравьева-Амурского. И он приказал учинить следствие и подробно расспросить купеческого сына о рисунках.

 

В дом Котельниковых нагрянул полицмейстер города. Ограничились обыском. Кроме рисунков гимназиста, полиция больше ничего не обнаружила, и дело прекратилось за отсутствием фактических данных. Тем не менее, из Петербурга пришло сообщение от правительствующего Сената, касающееся случаев, когда предметы с аналогичным орнаментом появлялись на аукционах в Лондоне.

ЗВЕРИНЫЙ СТИЛЬ

По общему утверждению историков середины XIX века, золотые предметы, найденные в сибирских могильниках, реализовывались через сеть частных антикварных торговцев в Англии и Западной Европе. По описанию и внешнему виду они напоминали предметы подаренные Никитой Демидовым царю Петру I в 1715 году в честь рождения сына царя – Петра Петровича (от второй жены - Екатерины).

 

По мнению советского археолога Михаила Грязнова, эти сибирские вещи напоминали великолепно сделанные литые поясные бляхи с изображением борьбы зверей и шейные гривны со зверями на концах. Диковинные предметы заинтересовали царя, и он подробно расспрашивал Демидова, а после издал указ к сибирскому губернатору, предписывавший разыскивать подобные вещицы с последующей отсылкой их в столицу.

 

О могильных украшениях упоминали почти все путешественники и ученые, которые побывали в Сибири в XVIII веке.

 

Сейчас орнаменты на бляхах из подарка Демидова датируются первым тысячелетием до нашей эры, а само их изготовление приписывают скифам. Аналогичные находки теперь интерпретируются как «звериный стиль» и считаются редким археологическим материалом.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К СКИТУ

После 1945 года, когда страна вернулась к мирной жизни, в научной печати стали появляться сообщения о найденных скитах староверов. Именно тогда Наталия Думитрашко решила рассказать и о своей находке в байкальской тайге недалеко от мыса Котельникова. Возможно, ей организовали еще одну экспедицию, дополнительной целью которой был розыск того скита.

 

Но совершенно точно, в 1958 – 1959 годах в тех местах побывали две другие экспедиции, включавшие в свой состав орнитологов Юрия Никифорова, Александра Карамышева, Аркадия Велижанина, Николая Оводова, Ларису Лазаренко и автора книги «В горах Северного Прибайкалья» Олега Гусева.

 

Нет сомнений в том, что ученые, принявшие участие в тех экспедициях, никоим образом не причастны ко всем эпизодам, связанным с вывозом из тайги икон и последующей их реализацией за рубежом. Ученые честно выполняли свой долг и исследовали прибрежные районы Байкала. Они все были великими романтиками, страстно увлеченными своим делом. А вот плодами их исследований пользовались и теперь пользуются разные люди, порой не самые порядочные.

 

Со временем информация про скиты с иконами стала распространяться в народе. К тому времени появились уже перекупщики старины, пытавшиеся на этом заработать, тем более что в начале 1950-х годов как таковых законов, строго ограничивших торговлю предметами религиозного культа, не существовало.

 

После 1953 года в стране проявился, скажем так, ненаучный интерес к утвари старообрядческих скитов и иконам оттуда. Появился спрос, причем, даже из-за рубежа. Конечно, желание иностранцев в качестве туристов проникнуть в сибирскую тайгу и отыскать там что-то конкретное оказывалось изначально неисполнимым. Поэтому предпринимались всевозможные попытки увлечь ученых в экспедициях такими поисками.

 

Например, в 1958 году с подобным интересом иностранцев впервые в своей жизни столкнулся Олег Гусев, написавший книгу «В горах Северного Прибайкалья», о котором мы упоминали выше. В той ситуации, по словам самого Олега Кирилловича, он растерялся от незнания как поступить…

 

Кстати, его книга вышла в свет в 1964 году, когда реализация икон староверов Северного Прибайкалья уже была поставлена на поток. А поступать первые конкретные заказы на вывоз ценностей стали в конце 1950-х.

СЕДЬМОЙ ПО СЧЕТУ ЗАМЕСТИТЕЛЬ

Для поиска и выявления дельцов, интересующихся и скупающих старообрядческие реликвии, в Иркутском управлении МГБ в 1953 году был создан специальный отдел. Возглавить его в Иркутск из Москвы прислали не совсем простого начальника. Он служил одним из заместителей Лаврентия Берии – как тогда считали, «седьмым по счету».

 

Прислали его вскоре после ареста Берии. Это был «очень импозантный мужчина, приехавший с женой и дочерью, которые сразу получили большую квартиру на улице Ленина в доме с арками». По крайней мере, так утверждали те, кто еще помнил то время.

 

По слухам, бывший «седьмой по счету» заместитель, назначенный в замы руководителя милицейского управления по Восточной Сибири, был рад, что не повторил судьбу своего прежнего шефа. Но он страстно желал вернуться обратно в Москву и поэтому начал искать те дела, которые могли бы представить его новому кремлевскому руководству в благоприятном свете.

 

Сейчас, по прошествии более семидесяти лет, уже невозможно определенно утверждать, что в том деле было реально криминального, а что «седьмой по счету» добавил от себя для придания своему расследованию большей значимости.

 

Суть этого расследования была проста и связывалась со староверами-раскольниками, жившими в тайге и появившимися в горах Северного Прибайкалья еще в первой половине XIX века.

 

Но не так просто и однообразно выстраивалась канва событий. История обрастала дополнительными фактами, не укладывавшимися в несколько десятков, а позже и сотен томов уголовного дела. Она тянула за собой вереницу людей, пытавшихся два десятка лет паразитировать на спекуляциях с предметами быта староверов.

 

По версии следствия, для дореволюционных старообрядцев золотые литые бляхи никакой ценности не представляли. Они использовали предметы из курганов как средство торговли и при каждом удобном случае искали способы их реализовать.

 

До Октябрьской революции наиболее заинтересованными покупателями были англичане, охотно скупавшие предметы старины для своих коллекций. Но после революции реализация подобных сокровищ, как и сама вера в Бога (тем боле для старообрядцев), была сопряжена с реальным риском получить обвинение в контрреволюционных действиях и схлопотать расстрел.

 

В те годы о скитах забыли. И вспомнили лишь тогда, когда на них в тайге стали наталкиваться научные экспедиции.

 

Продолжение следует

 

Владимир Титов

"Капиталист", иркутский журнал для предпринимателей № 1 (120) Март - Апрель 2022 года

• Число просмотров: 589